Валентин Красногоров

 

 

 

 

 

 

 

ПЕЛИКАНЫ В ПУСТЫНЕ

Драма в одном действии

(из цикла «Маленькие трагедии»)

 

 

 

 

 

ВНИМАНИЕ! Все авторские права на пьесу защищены законами России, международным законодательством, и принадлежат автору. Запрещается ее издание и переиздание, размножение, публичное исполнение, помещение спектаклей по ней в интернет, экранизация, перевод на иностранные языки, внесение изменений в текст пьесы при постановке (в том числе изменение названия)  без письменного разрешения автора.

 

 

 

 

 

 

 

Полные тексты всех пьес, рецензии, список постановок

 

Контакты:

WhatsApp/Telegram +7-951-689-3-689, +972-53-527-4142

e-mail:   valentin.krasnogorov@gmail.com         

 

Cайт: http://krasnogorov.com/

 

 

 

 

© Валентин Красногоров

 


АННОТАЦИЯ

 Одноактная пьеса философского содержания из цикла ««Маленькие трагедии»», написанная в современном стиле. Идея пьесы, привлекающей необычной театральной формой – невозможность людей услышать и понять друг друга. В пьесе одновременно развиваются четыре независимых линии действия. Все линии сплетаются в одно целое, полное напряжения. На фестивале в Чехии пьеса получила "Приз зрителей" и "Приз за лучшую драматургию".4 мужских роли, 3 женских,. интерьер.

 

 

 

 

 

Я уподобился пеликану в пустыне; я стал как филин на развалинах;

Не сплю и сижу, как одинокая птица на кровле.

 

Библия, Псалтырь, 101, 7-8.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Действующие лица:

 

Мужчина

Женщина

Врач

Гость

Мужчина в темных очках

Его спутница

Старуха

 


 

Обстановка — беспорядочно расположенные приметы жилья: стол, стулья, широкая неприбранная постель, холодильник, газовая плита, платяной шкаф, ширма. Эти разнородные и разностильные предметы расставлены на пустом пространстве сцены, не подчиняясь какой-либо правильной планировке. В глубине сцены — скульптура Родена “Вечная весна”: обнаженная девушка в объятиях юноши. В глубоком облезлом кресле застыла СТАРУХА. Ее высохшая неподвижная фигура почти незаметна. Рядом с ней — столик с лекарствами.

Из-за ширмы появляется привлекательная ЖЕНЩИНА в пестром халате. В ее руках телефон. Она берет его с собой на постель, садится и набирает номер.

ЖЕНЩИНА. Лора, здравствуй. Где ты пропадала? Звоню тебе уже который раз... Ничего не случилось. Просто он скоро должен прийти. Я ведь еще не сказала тебе главного: сегодня он сделает мне предложение... Нет-нет, я знаю это совершенно точно. Ты бы видела, как он на меня при последней встрече смотрел... Ну ладно, мне надо допечь пирог и привести себя в порядок. Я тебе еще позвоню.

Кладет телефон, направляется к плите, открывает духовку, проверяет пирог, накрывает стол скатертью, затем подходит к зеркалу и, оставшись в одном белье, внимательно изучает свое отражение. Снова берет телефон.

      Это я. Не знаю, какое мне надеть платье. Он сейчас будет, а я еще не одета. Какое вечернее? Черное с вырезом? Я тоже так думаю. Конечно, волнуюсь. Столько лет одна, и вдруг... Голова кругом идет.

Кладет телефон, оставляет телефон на постели и, так и не надев платья, спешит к плите. Откинув одеяло, из постели вылезает небритый МУЖЧИНА в кальсонах и тянется к телефону.

МУЖЧИНА. Алло! Клиника? Я насчет вызова. Номер сто тридцать семь. Все в порядке? Ничего не изменилось? Спасибо.

МУЖЧИНА кладет телефон, протягивает руку к брюкам, переброшенным через спинку стула, но, бросив взгляд на часы, снова ложится на кровать поверх одеяла и безучастно смотрит в потолок. Тем временем ЖЕНЩИНА возвращается от плиты, достает из шкафа туфли и черное вечернее платье, вынимает из шкатулки нитку жемчуга и тщательно одевается перед зеркалом. Старуха берет в руки альбом со старыми фотографиями и начинает рассматривать их, печально улыбаясь и покачивая головой. Кончив одеваться, ЖЕНЩИНА сервирует стол. Снова подходит к зеркалу, потом с сомнением смотрит на фарфор, серебро и хрусталь обеденных приборов. Берет телефон.

ЖЕНЩИНА. Лора, это снова я. Может, зря я надела черное платье? Идти-то оно мне идет, но... Человек придет для интимного разговора, а я вырядилась как на торжественный прием... Все это должно произойти как бы невзначай, а у него сложится впечатление, что я целый день к этому готовилась. Пирог, шампанское, жемчуг... Ты тоже так думаешь? Правильно. Что-нибудь попроще, но привлекательнее.

Как только ЖЕНЩИНА кладет телефон, ее сразу берет МУЖЧИНА.

МУЖЧИНА. Алло! Клиника? Я насчет вызова. Номер сто тридцать восемь. Все в порядке? Ничего не изменилось? Спасибо.

МУЖЧИНА натягивает брюки и рубашку, принимая относительно пристойный, хотя и неряшливый вид. ЖЕНЩИНА медленно переодевается. СТАРУХА хочет взять пузырек с лекарством, но руки плохо слушаются ее, и она роняет пузырек на пол. Тяжело дыша, входит прилично одетый пожилой человек. Сделав два-три шага, он со стоном опускается на пол. МУЖЧИНА обеспокоенно бросается к нему.

      Эй!

Пожилой человек не отвечает. МУЖЧИНА проверяет у лежащего пульс, хватает со столика Старухи шприц и делает укол. ЖЕНЩИНА убирает со стола шампанское и хрусталь. Пришедший открывает глаза.

      Вам лучше?

ВИЗИТЕР. Спасибо. Не стоило беспокоиться.

МУЖЧИНА. Что с вами?

ВИЗИТЕР. Пустяки. Астма, радикулит, печень. Пятый этаж, не первый раз. Лифт не работает, сердце тоже. Во всяком случае, весьма благодарен. (Поднимается и пожимает Мужчине руку.)

МУЖЧИНА. Кто вы такой?

ВИЗИТЕР. По вызову. Девятнадцать часов, к номеру сто тридцать семь.

МУЖЧИНА. Так вы и есть врач?

ВРАЧ. Разве не похож? Попрошу квитанцию.

МУЖЧИНА роется в карманах брюк и достает квитанцию.

      Все верно. Петр... Как ваша фамилия?

МУЖЧИНА. Петр.

ВРАЧ. Это имя. А фамилия?

МУЖЧИНА. Просто Петр. В клинике сказали, что главное — уплатить вперед, а называть себя я могу, как хочу.

ВРАЧ. Ну что ж, Петр так Петр. Мне это действительно все равно. (Пошатнувшись, хватается за край стола.)

МУЖЧИНА. Вам снова плохо?

ВРАЧ. Пустяки. Пульс девяносто, давление двести, возраст семьдесят. Я привык. (Валится на постель.)

МУЖЧИНА. (С лекарством и стаканом воды). Таблетку?

ВРАЧ. С удовольствием. (Глотает таблетку.) Мерси. Позвольте отдышаться, сейчас еще только без пяти семь.

СТАРУХА пытается встать, чтобы поднять упавший пузырек, но не может оторвать парализованное тело от кресла. ЖЕНЩИНА надевает скромное домашнее платье, смотрится в зеркало и звонит по телефону.

ЖЕНЩИНА. Я тебе еще не надоела? Нет, не пришел. Не знаю, что и думать. Люблю ли я его? Трудно сказать, ведь мы познакомились недавно. Одно я знаю твердо: я хочу его любить. Я вообще хочу любить... Быть любимой тоже, но главное — любить. Я хочу для него жить. Я окружу его такой заботой... Это не передать. Я буду тапочки в зубах ему приносить. Нет, он придет. Ты не представляешь, как я в него верю. (Кладет телефон и тут же снова набирает номер.) Слушай, я же не сказала главного: я сменила платье, убрала цветы и шампанское, и сразу стало как-то уныло и непразднично. Он может подумать, что я совсем его не ждала. Да и сама я не выгляжу... Может, надеть то белое? Белое — это всегда красиво... Да-да, конечно.

Кладет телефон, снова ставит на стол цветы, достает из шкафа белое платье и переодевается. Входит пара — МУЖЧИНА в темных очках и его Спутница.

СПУТНИЦА. Подожди минутку здесь.

МУЖЧИНА В ТЕМНЫХ ОЧКАХ. Не уходи, пожалуйста.

СПУТНИЦА. Сиди спокойно, я скоро вернусь. (Скрывается за ширмой.)

МУЖЧИНА В ТЕМНЫХ ОЧКАХ садится и застывает в напряженной позе.

ВРАЧ. (Лежа на кровати.) Девятнадцать часов. Я вас слушаю.

МУЖЧИНА. Видите ли...

ВРАЧ. (Прерывая.) Впрочем, нет. Сначала выньте из моей сумки стетоскоп. Спасибо. Теперь снимите рубашку. Наклонитесь ко мне. Вот так. Дышите. (Продолжая лежать, прослушивает пациента.) Проклятое сердце... Не у вас, у меня. У вас все в порядке. Что, собственно, у вас болит?

МУЖЧИНА. Ничего.

ВРАЧ. (От удивления садится.) То есть как это “ничего”? Зачем же вы вызывали врача, да еще платного?

МУЖЧИНА. Сейчас я вам попытаюсь объяснить...

ВРАЧ. Объяснять ничего не надо. Скажите просто, у вас болит что-нибудь или нет?

МУЖЧИНА. Понимаете...

ВРАЧ. Да или нет?

МУЖЧИНА. Да.

ВРАЧ. Что именно?

МУЖЧИНА. Душа.

ВРАЧ. Так бы сразу и сказали. (Встает и защелкивает саквояж.) Когда болит душа, надо вызывать психиатра, а не терапевта. До свидания. Я спешу.

МУЖЧИНА. Вы шутите... Я так ждал вашего прихода... Останьтесь, я прошу вас.

ВРАЧ. И не подумаю. (Решительно направляется к двери, но вдруг останавливается и хватается за сердце.) Ох... (Опускается на стул.)

МУЖЧИНА. Еще таблетку?

ВРАЧ. Я бы предпочел рюмку коньяку.

МУЖЧИНА. Минуточку....

МУЖЧИНА наливает и подает коньяк. МУЖЧИНА В ТЕМНЫХ ОЧКАХ делает несколько беспокойных движений, затем встает, как бы собираясь куда-то идти, но снова садится и застывает.

ВРАЧ. (Выпив коньяк.) Пять звездочек. Сорок шесть градусов. Мне снова двадцать лет. Мерси. И до свидания.

МУЖЧИНА. Вы все же уходите?

ВРАЧ. Разумеется.

МУЖЧИНА. (Преграждая ему дорогу.) Я вас не отпущу.

ВРАЧ. Интересно, каким образом?

МУЖЧИНА. По правилам вашей клиники визит врача должен продолжаться не менее тридцати минут, если этого требует больной. Я узнавал. Если вы сейчас уйдете, я подам жалобу.

ВРАЧ. (Вздыхает и садится.) Ну хорошо, выкладывайте, что там у вас.

МУЖЧИНА. Разве можно рассказать обо всем, что мучает, за четверть часа?

ВРАЧ. А вы только самое главное.

МУЖЧИНА. Самое главное... Самое главное... Доктор, самое главное — мне все стало противно.

ВРАЧ. Что именно?

МУЖЧИНА. Все. Служба, улицы, люди... Я не могу смотреть телевизор, не включаю компьютер, не читаю газет.

ВРАЧ. Ну и что?

МУЖЧИНА. Вас это не удивляет?

ВРАЧ. Нет.

МУЖЧИНА. И не вызывает сочувствия?

ВРАЧ. Выписать вам что-нибудь успокаивающее?

МУЖЧИНА. Я знаю, что вы думаете: переутомление, депрессия, стресс, невроз и прочие медицинские штучки. Но я совершенно здоров.

ВРАЧ. Чего же вы от меня хотите?

МУЖЧИНА. Сочувствия.

ВРАЧ. Это тоже входит в правила клиники?

МУЖЧИНА. Это входит в обязанности любого врача.

ВРАЧ. Ну хорошо, я вам очень сочувствую. А теперь давайте померяем вам давление.

МУЖЧИНА. (Нетерпеливо.) Зачем?

ВРАЧ. Моя обязанность. Вы так хорошо изучили наши правила, должны бы знать.

Достает прибор и, несмотря на протесты Мужчины, меряет ему давление.

ЖЕНЩИНА. (Звонит по телефону.) Лора, его нет и нет. Что-то случилось, я уверена... Да, я в белом, но это неважно. Лишь бы он пришел. (Кладет телефон, нервно ходит по квартире, бесцельно перекладывая вещи с места на место.)

ВРАЧ. (Складывая прибор.) Давление в норме. Просто отличное давление. Я вам чертовски завидую.

МУЖЧИНА. Я же говорил, что его не нужно мерять.

ВРАЧ. Все мы делаем множество ненужных вещей.

МУЖЧИНА. Теперь, когда все формальности выполнены, вы можете, наконец, меня выслушать?

ВРАЧ. А как насчет направления в лабораторию или к специалисту?

МУЖЧИНА делает нетерпеливый жест.

      Я это говорю к тому, что, когда полчаса пройдут, у меня уже не будет времени писать.

МУЖЧИНА. Доктор, вы можете поговорить со мной по-человечески? Ведь, в конце концов, я платил за это деньги, черт побери!

ВРАЧ. (Спокойно сложив саквояж.) Я слушаю. (Пауза. ДОКТОР смотрит на часы.) Что же вы молчите?

МУЖЧИНА. Меня убивает ваше равнодушие.

ВРАЧ. Осталось четыре минуты. Если вам есть что сказать, поторопитесь...

МУЖЧИНА. (Нервно.) Не могу сосредоточиться... Потерял нить...

ВРАЧ. Вы кончили тем, вернее, начали с того, что вам все противно.

МУЖЧИНА. Ах да... Верно... Это самое главное. Все противно. Бодрые улыбки. Безупречные костюмы. Деньги, деньги, деньги... Все ненавистно.

ВРАЧ. Все?

МУЖЧИНА. Все.

ВРАЧ. Чушь. Я вам не верю.

МУЖЧИНА. Как хотите.

ВРАЧ. Скажите, вам противен запах леса, летнего соснового леса в солнечный день?

МУЖЧИНА. Запах леса? Нет, конечно.

ВРАЧ. Вкус хорошего кофе?

МУЖЧИНА. Нет.

ВРАЧ. Может, вам противны красивые женщины? Полевые цветы? Музыка Моцарта? Молчите? Какого же дьявола вы считаете, что разочаровались во всем на свете?

МУЖЧИНА. Хорошо. Пусть мне противно не все. Пусть многое. Не в этом суть.

ВРАЧ. Да, суть не в этом. Хотите, я скажу, в чем она?

МУЖЧИНА. Я этого добиваюсь от вас битых полчаса.

ВРАЧ. (Взглянув на часы.) Которые, кстати, истекли. (Встает.)

МУЖЧИНА. Но вы же обещали мне сказать...

ВРАЧ. В другой раз. Всего хорошего.

МУЖЧИНА. Нет, вы не можете так уйти!

ВРАЧ. Дорогой Петр, ваше время кончилось. Я очень сожалею. (Берет саквояж.)

МУЖЧИНА. (Загораживая ВРАЧУ дорогу.) И все-таки вам придется потерпеть меня еще немножко.

ВРАЧ. Меня ждет следующий больной.

МУЖЧИНА. Но следующий больной — это я.

ВРАЧ. (Глядя в блокнот.) Время?

МУЖЧИНА. Семь тридцать.

ВРАЧ. Фамилия?

МУЖЧИНА. Павел.

ВРАЧ. Почему Павел, когда вы Петр? А впрочем, мне совершенно все равно. Попрошу квитанцию.

МУЖЧИНА. (Протягивая квитанцию.) Сто тридцать восемь.

ВРАЧ. (Сверяя с блокнотом.) Все верно. Что у вас болит?

МУЖЧИНА. Ничего. Я...

ВРАЧ. Снимите рубашку, я прослушаю ваше сердце.

МУЖЧИНА. Но ведь вы же только что...

ВРАЧ. Дорогой Павел, то был человек номер сто тридцать семь, а теперь — сто тридцать восемь.

МУЖЧИНА. Но ведь и тот, и другой...

ВРАЧ. Дышите. (Прослушивает сердце.)

ЖЕНЩИНА. (По телефону.) Его нет. Я просто места себе не нахожу... Да, я знаю, что делать ничего не надо. Я знаю, что лучше всего не ждать... Но я больше не могу. Извини, я тебя все время дергаю... Постараюсь взять себя в руки. (Кладет телефон.)

ВРАЧ. А теперь посмотрим, какое у вас давление.

МУЖЧИНА. Доктор, кончайте валять дурака. Мы опять впустую потратим время.

ВРАЧ. Прошу вас, не мешайте мне. (Измеряет давление.)

Парализованная СТАРУХА снова пытается дотянуться до пузырька с лекарством. МУЖЧИНА в темных очках беспокойно ерзает на своем стуле. Входит привлекательный МУЖЧИНА с бутылкой вина и букетом в руках.

ГОСТЬ. Можно?

ЖЕНЩИНА. (Не веря своим глазам.) Вы?!

ГОСТЬ. Не ждали? Ведь я же обещал. Забыли?

ЖЕНЩИНА. Конечно, не забыла!.. Я очень ждала... То есть, не ждала, но... Проходите, что же вы стоите...

ГОСТЬ. (Вручая вино и цветы.) Это вам.

ЖЕНЩИНА. Ну зачем же... Большое спасибо. Чудный букет.

ГОСТЬ. Как вы мило выглядите в этом платье. Настоящая невеста. Кстати, я хочу вам сказать... (После паузы.) Вы здесь одна?

ЖЕНЩИНА. Да.

ГОСТЬ. Вы вообще одна живете?

ЖЕНЩИНА. Да.

ГОСТЬ. Очень мило и уютно. Эти занавески - просто прелесть. У вас прекрасный вкус.

ЖЕНЩИНА. (Смущенно.) Я поставлю чай.

ГОСТЬ. Позвольте, я вам помогу.

ЖЕНЩИНА наливает в чайник воду, ГОСТЬ откупоривает бутылку, помогает взять чашки и т. д.

ВРАЧ. (Складывая прибор.) Давление в норме. Просто отличное давление. Мне бы ваши годы.

МУЖЧИНА. Доктор, ради бога, перестаньте. Я хочу услышать живые слова. Ведь вы обещали сказать мне...

ВРАЧ. (Прерывая). Да-да, я помню. Но сначала посмотрите, на кого вы похожи. Небритое, нечесаное, бог знает как одетое существо. А ваше жилье? Оно как гнездо паука, который сам влип в свою паутину. В гробу гораздо уютнее. (Подходит к плите.) Я уверен, что чай вы кипятите в кастрюле из-под рыбы, а котлеты греете прямо на огне, нацепив на ржавую вилку. Впрочем, есть ли у вас котлеты? (Раскрывая холодильник.) Ну конечно, пусто. Дорогой Павел, нельзя так опускаться. (Продолжает критически осматривать квартиру.)

ЖЕНЩИНА. Будьте добры, достаньте из холодильника лимон.

ГОСТЬ. (Открывая холодильник.) Ого! Сколько у вас тут разных вкусностей! Вы изумительная хозяйка!

ЖЕНЩИНА. Ну что вы... Просто я привыкла, чтобы в доме было все необходимое. (Хочет взять лимон. ГОСТЬ удерживает ее руку. ЖЕНЩИНА опускает глаза.) Мне нужно нарезать лимон.

ГОСТЬ. Я сделаю это сам.

ЖЕНЩИНА. (Высвобождая руку.) Я накрою пока на стол.

ЖЕНЩИНА накрывает часть стола белоснежной скатертью и ставит на нее цветы, хрусталь, шампанское и т. д. МУЖЧИНА, расстелив газету, ставит на другом конце бутылку коньяка, ломоть хлеба и кусок колбасы.

МУЖЧИНА В ТЕМНЫХ ОЧКАХ. (Беспокойно.) Где ты? Ты же обещала скоро вернуться. (Помолчав.) Почему ты не отвечаешь?

МУЖЧИНА. (Выпив свой коньяк.) Вот, вы считаете, что я опускаюсь. Но я поднимаюсь. Вопрос в том, что считать верхом, и что — низом. И я раньше ставил себе ваши нелепые цели, главная из которых — всем нравиться. Женщинам, начальству, толпе. И у меня были ваши заветные мечты — деньги, известность, власть. И у меня были ваши огорчения. Но теперь я выше этого. Да, я давно не был в парикмахерской и ношу дырявые туфли, но разве так уж важно, брился ли Эйнштейн и в какой обуви шел на Голгофу Христос?

ВРАЧ. К чему же вы стремитесь теперь?

МУЖЧИНА. Я пытаюсь жить по-настоящему. Не разменивать себя на мелочи, не петлять.

ВРАЧ. Ну и как, получается?

МУЖЧИНА. Не знаю. Пока я достиг лишь половины пути. Не совершаю подлостей, но и не делаю ничего хорошего. Бросил, что мне ненавистно, но не нашел, что хочу. Расстался с теми, кто был чужой, но не встретил тех, кто стал бы мне близок.

ВРАЧ. В этом и есть причина вашей меланхолии. Вы одиноки, друг мой, а одиночества не любите. Вот вы и дошли до того, что на последние гроши нанимаете платного собеседника.

МУЖЧИНА. Я не скрываю, мне нужен друг.

ВРАЧ. Женщина.

МУЖЧИНА. Да, женщина. Но не всякая, а единственная.

ВРАЧ. Вы ищете идеал?

МУЖЧИНА. Вовсе нет. Пусть она будет с неровностями, царапинами и острыми углами. Но эти углы должны совпадать с моими зазубринами.

ВРАЧ. Существует ли она, эта родственная вам душа?

МУЖЧИНА. Она есть, но как найти ее среди миллионов? Чем сложнее замок, тем труднее подобрать к нему ключ.

ВРАЧ. Какой же вывод?

МУЖЧИНА. Давайте выпьем.

Молча пьют. ЖЕНЩИНА и ее ГОСТЬ тоже за столом. Гость открывает шампанское и разливает его по бокалам.

ЖЕНЩИНА. За что мы пьем?

ГОСТЬ. За встречу!

ЖЕНЩИНА. За встречу!

ГОСТЬ. За то, чтобы исполнились все ваши желания.

ЖЕНЩИНА. Вам торт или пирог?

ГОСТЬ. Кусочек пирога. Ведь вы готовили его сами.

ЖЕНЩИНА. (Чуть кокетливо.) А я возьму себе торт. Ведь его принесли вы.

ГОСТЬ. Спасибо. (Оглядывая комнату.) А кто живет рядом?

ЖЕНЩИНА. Никто. Я живу здесь одна.

ГОСТЬ. Замечательно. Значит, вы сами себе хозяйка. А вам не бывает иногда скучно?

ЖЕНЩИНА. Не только скучно, но и страшно.

ГОСТЬ. Чего вам бояться?

ЖЕНЩИНА. Мало ли... Например, заболею, буду звать на помощь, а никто не услышит.

ГОСТЬ. Ну-ну, выбросьте из головы эти мысли. Давайте лучше выпьем еще.

ЖЕНЩИНА. Я не привыкла к вину.

ГОСТЬ. Иногда можно немного себе и позволить. (Поднимает бокал.) За вашу красоту и обаяние.

Пьют.

      Вы танцуете?

ЖЕНЩИНА. Немного.

ГОСТЬ. Может, поставим что-нибудь медленное? Только сначала еще один тост. За вас. Ну-ну, не ставьте бокал, пейте до дна. Вот так.

Пьют. ЖЕНЩИНА включает музыку и танцует с ГОСТЕМ. Парализованная СТАРУХА сползает на пол и тянется к пузырьку, откатившемуся от нее в недостижимую даль — на два или три метра. А мелодия танца продолжает звучать, медленная, ностальгическая.

МУЖЧИНА. (Сделав еще один глоток.) Знаете, о чем я сейчас думаю? Может быть, я действительно опускаюсь. Вы говорите, брюки не стираны и квартира запущена. А зачем мне ее убирать? Для кого бриться?

ВРАЧ. Для себя.

МУЖЧИНА. Нет-нет, это несерьезно. Как ни крути, но каждый из нас, даже самый закоренелый эгоист, живет для других. Мы ждем от них любви и помощи и сами хотим любить и помогать. Даже отъявленному подлецу нужны люди — хотя бы для того, чтобы делать им подлости. А рядом со мной никого, понимаете?

СТАРУХА продолжает тянуться к лекарству.

ВРАЧ. Понимаю. Я тоже одинок.

МУЖЧИНА. Нет, вы не понимаете. У вас семья, жена...

ВРАЧ. Жена — это худший вид одиночества.

МУЖЧИНА. А дети?

ВРАЧ. Когда тебе за семьдесят, начинаешь сомневаться, нужен ли ты детям и вообще кому-нибудь на свете. Вот сейчас я выйду от вас и, может быть, свалюсь где-нибудь на лестнице... И, думаете, кто-нибудь хватится?

МУЖЧИНА. Так может, лучше перестать?

ВРАЧ. Что перестать?

МУЖЧИНА. Ну... ходить по лестницам.

ВРАЧ. И что тогда? (Помолчав.) Нет уж, лучше я буду ходить.

МУЖЧИНА. Устаете?

ВРАЧ. А как вы думаете? Столько людей, и у каждого своя история. Но продолжайте. Не для того вы заплатили деньги, чтобы выслушивать меня.

МУЖЧИНА. Доктор, а почему бы вам не зайти ко мне еще раз? Когда-нибудь, просто так...

ВРАЧ. Я бы с удовольствием... Но дела... С восьми до трех, с четырех до девяти...

МУЖЧИНА. Вот видите...

ВРАЧ. Что поделать.

МУЖЧИНА. Раньше я тяготился одиночеством, потому что хотел чего-то для себя. Заботы, тепла. Я почему-то считал, что имею на это право. Теперь я хочу сам протянуть кому-то руку. Я хочу быть для кого-то кем-то. Но во мне никто не нуждается. Никто.

Старуха, оставив попытки дотянуться до лекарства, предпринимает теперь безуспешные усилия, чтобы подняться назад в кресло. А музыка продолжает звучать.

      Ведь есть же, наверное, кто-то, кому я нужен. Но где он, этот кто-то, где? От этих мыслей я с ума схожу. Целыми днями сижу на постели, раскачиваюсь, как китайский болванчик на старых часах, и повторяю — где, где, где?

МУЖЧИНА В ТЕМНЫХ ОЧКАХ. Где, где я? (Встает.) Тебя еще нет? (Молчание.) Здесь есть кто-нибудь? (Пытается сделать несколько шагов, но, наткнувшись на стол, останавливается и умоляюще протягивает руки.) Помогите, ведь я не вижу. Вы понимаете, что значит не видеть? (На сцене и в зале гаснет свет. Голос Слепого звучит в полной темноте.) Я вас спрашиваю — если только тут кто-нибудь есть — вы понимаете, что значит темнота и неизвестность? (Молчание.) Вы спросите — почему я разговариваю, если никого нет. А для меня всегда нет никого и ничего. А может, я ошибаюсь? (Молчание.) Скажите, вы есть? (Не получив ответа, бредет на свое место, натыкаясь на мебель. С первым словом ЖЕНЩИНЫ снова вспыхивает свет.)

ЖЕНЩИНА. (Переставая танцевать.) У меня голова кружится. Может, снова сядем за стол?

ГОСТЬ. (Продолжая обнимать ЖЕНЩИНУ за талию.) Нет, все время за столом — это... однообразно. Мне больше нравится стоять так, чувствовать вашу близость...

ЖЕНЩИНА. (Пытаясь освободиться.) Давайте лучше поговорим о чем-нибудь.

ГОСТЬ. Мы уже наговорились. Я думаю, у нас найдутся и другие занятия. (Обнимает ЖЕНЩИНУ все настойчивее.)

ЖЕНЩИНА. Боюсь, вы слишком много выпили.

ГОСТЬ. Я абсолютно трезв.

ЖЕНЩИНА. Прошу вас, вернемся к столу.

ГОСТЬ. (Со смешком.) Я предпочитаю другую мебель. (Тащит ошеломленную ЖЕНЩИНУ к постели)

ЖЕНЩИНА. Что вы делаете? Отпустите!

ГОСТЬ. (Грубо.) Перестань ломаться. Поиграли в приличия, и будет.

ЖЕНЩИНА. Пустите!

ГОСТЬ. Не корчи из себя девственницу.

ЖЕНЩИНА. (Вырываясь.) Вот ты каков! Уходи!

ГОСТЬ. Сначала получу, за чем пришел.

ЖЕНЩИНА. (В отчаянии) А за чем ты пришел?

ГОСТЬ. Сама знаешь, не маленькая. (Подходит к ней вплотную.)

ЖЕНЩИНА. Прошу тебя, не надо.

ГОСТЬ. А зачем звала?

ЖЕНЩИНА. Не трогай! Я закричу.

ГОСТЬ. Кто услышит? (Срывает с нее платье.)

ЖЕНЩИНА. Помогите! Помогите хоть кто-нибудь!

МУЖЧИНА и ВРАЧ меланхолично похлебывают коньяк. СТАРУХА беспомощно лежит на полу в нескольких сантиметрах от пузырька. СЛЕПОЙ делает несколько шагов вперед. С первым его словом сцена и зал погружаются в темноту.

СЛЕПОЙ. Зачем ты это сделала? Почему ты оставила меня одного? (Слышен звук его неуверенных спотыкающихся шагов.) Где выход? Если тут кто-нибудь есть, помогите! Неужели так трудно — сказать, где выход? Или вы тоже не видите друг друга? Или вас нет вообще? Скажите — вы есть?

Слепой умолкает. Когда снова зажигается свет, на сцене нет уже ни СЛЕПОГО, ни ВРАЧА, ни ГОСТЯ. МУЖЧИНА в одиночестве сидит на прежнем месте за столом с рюмкой в руках. СТАРУХА барахтается на полу. ЖЕНЩИНА лежит в постели. Звонит телефон. ЖЕНЩИНА отвечает. Голос ее бесцветен и пуст.

ЖЕНЩИНА. Да. Конечно, это я. Ничего не случилось. Тебе кажется. Нет. Так и не пришел. Я говорю — тот, кого я ждала, не пришел. Не знаю. Думаю, никогда.

Пока ЖЕНЩИНА разговаривает, МУЖЧИНА допивает бутылку, снимает рубашку и брюки и залезает в постель, но не ложится, а остается сидеть, механически раскачиваясь и повторяя одно и то же слово.

      Не надо меня утешать, я совершенно спокойна. Я давно уже усвоила, что никому не нужна и никогда не буду нужна. Надо смотреть правде в глаза. Может, и есть на свете ОН, но мне его уже никогда не встретить. Ты не согласна? Тогда ответь на один простой вопрос — где он?

МУЖЧИНА. (Раскачиваясь.) Где?.. Где?.. Где?..

А в “Вечной весне” юноша и девушка — молодые, гибкие, полные жизни и любви — по-прежнему слиты в неразрывном единении душ и тел.

 

Конец